Кликни на квадрат справа, чтобы открыть вкладки сайта
Перепечатка в интернете разрешена при условии наличия активной ссылки на сайт " Святая София и Великий Новгород: История и современность".
В лѣто 6752 [1244]. Преставися княгиня Ярославляя, у монастыри святого Георгиа принявши мнишкии чин; и абие ту положена бысть, посторонь сына своего Федора, мѣсяца маия въ 4, на па/л.168./мять святыя мученици Ирины; и наречено бысть имя еи Ефросинья.
В лѣто 6753 [1245]. Уби цесарь Батыи в Ордѣ князя Михаила Черниговьскаго и воеводу его Федора, мѣсяца септября въ 18. Сице убо бысть убиение ею. Бысть нахождение поганых Татаръ на землю Рускую; ови убо затворяхуся въ градѣхъ. Михаилу же держащу тогда Киевъ, приидоша послы от цесаря Батыя; он же, видѣвъ словеса льсти ихъ, повелѣ я избити, а самъ бѣжа въ Угры с домашними своими. Инѣи же бѣжаша в далнюю Вперёд, а инѣи крыяхуся в пещерах и в лѣсѣхъ, мало от тѣхъ остася; тѣх же нѣ по колѣцѣх временех осадиша въ градѣх, и сочтоша я в число, и начаша на них дань имати. Се же слышавъ князь Михаилъ, и възврати люди, еже бѣша разбѣглѣсь на чюжю землю; и приидоша на свою землю. Татарове же нужею Батыеви, глаголюще имъ: «не подобает вамъ жити на земли кановѣ и Батыеви, не поклонивъшеся има»; мнозѣ же, шедши, поклонишася. Обычаи же имяше Батыи кановъ: аще кто приидет поклонится ему, не повелѣ пред ся вести, нь приказано бяше волхвомъ вести я сквозѣ огнь и поклонитися кусту и огневи; а иже что съ собою принесоша цесареви, от всего того взимающе волхвы, въмѣтают е въ огнь; тоже пред цесаря пущаху /л.168об./ с дары. Мнози же князи с бояры своими идяху сквозѣ огнь и кусту кланяхуся, идоломъ их, славы ради свѣта сего, и прошаху коиждо их власти; они же без бранениа давахут, да прельстять я славою свѣта сего. Преподобному же князю Михаилу, пребывающу в Черниговѣ и видя многы прельщающася славою мира сего, посла богъ благодать и даръ святого духа на нь: вложи ему въ сердце ити пред цесаря Батыя и обличити его прелесть, им же льстить крестияны. И прииха къ отцю своему духовному, повѣда ему, глаголя: «хощю ити къ цесарю Батыю». Отвѣща ему отець духовныи: «мнозѣ, ходивше, створиша волю поганого цесаря Батыя, прельстишася славою свѣта сего, идоша сквозѣ огнь и поклонишася солнцю и кусту, погубиша душа своя и телеса; и ты, сыну Михаило, аще хощеши ѣхати, то не створи тако, якоже и прочии; не иди сквозѣ огнь, ни поклонишися идолом ихъ, ни брашна яжь, ни питья их не приимаи во уста своя; нь исповѣжь вѣру крестияньскую, яко не достоит крестияномъ ничемуже кланятися твари, токмо господу нашему Исусу христу». Михаилъ же и Федоръ, воевода его, глаголаста ему: «молитвою твоею, отче, якоже богъ хощеть, то тако буди; азъ бых того хотѣлъ, еже за христа кровъ свою прольяти и за вѣру крестиань/л.169./скую». Такоже и Федоръ глаголаше, воевода его. Глагола има отець душевныи: «вы будета в нынешнемъ роду новосвятая мученика на утвержение вѣрнымъ человѣкомъ, аще створита тако». Михаилъ и Федоръ, воевода его, обѣчастася створити тако, и благословистася у отца своего духовнаго. Тогда дасть има отець причастье на путь, рекше прежесвященное; и, благословивши их, отпусти, глагола има: «богъ да укрѣпить ваю и послеть вамъ богъ помощь, за него же тщитася пострадати». Тогда Михаил прииде в дом свои и взя от имѣниа своего, еже есть ему на потребу. Многы же земля предидущим имъ, и доидоша пакы цесаря Батыя. Повѣдаша же Батыевѣ: «князь великыи рускыи Михаилъ приихалъ поклонится тебѣ». Цесарь же Батыи повелѣ привести волхвы своя; волхвом же пришедшимъ пред цесаря, рече имь цесарь: «еже есть по обычаю нашему, створите князю Михаилу, то потомъ пред мя приведите его». Оним же шедшимъ к Михаилу, глаголюще ему: «цесарь Батыи зовет тя». Он же поимъ Федора, воеводу своего, идяше с нимъ, и дошедшимъ мѣста, идеже бяше огнь накладень по обѣ сторонѣ; мнозѣ поганѣи идяху сквозѣ огнь и покланяхуся солнцу и идолом. Волхвы же Михаила и Федора, воеводу его, поведоша свозѣ огнь. Михаилъ рече им: «не достоить крестияномъ /л.169об./ сквозѣ огнь ходити и кланятися идоломъ, ему же ся сии кланяют; тако есть вѣра крестияньска не кланятися твари, ни идоломъ, нь кланятися Троици, Отцю и Сыну и святому Духу». Михаилъ же глагола Федору, воеводѣ своему: «лучьши есть намъ не кланятися, ему же сии кланяются». Они же оставивше их на мѣстѣ, идѣже бѣста приведена, идоша повѣдати цесарю Батыю: «Михаилъ великыи князь повелѣниа твоего, цесарю, не слушаеть, сквозѣ огнь не идет, а богомь твоимъ не кланяется, глаголеть: не достоить крестианомъ ходити сквозѣ огнь, ни кланяются твари, солнцу, ни идолом, нь кланяются створшему вся Отцу и Сыну и святому Духу». Цесарь же Батыи възъяряся велми, посла единаго от велмож своих, стольнпка своего именемъ Елдегу, и рече: «почто еси повелѣние мое приобидилъ, богомъ моимъ не поклонился еси; но отселѣ избери себѣ живот или смерть: аще ли повелѣние мое схраниши, и живъ будеши и княженье свое все приимеши; аще ли не проидеши сквозѣ огнь, ни поклонишися кусту и идоломъ, то злою смертию умреши». Тогда отвѣща Михаилъ: «тобѣ, цесарю, кланяюся, понеже ти богъ поруцѣлъ царство свѣта сего; ему же ся сии кланяются, то азъ не кланяюся». И рече ему Елдега, столникъ цесаревъ: «Михаилъ, вѣдая буди, мертвъ еси». /л.170./ Михиилъ же отвѣща ему: «азъ того хощу, еже за христа пострадати и за правовѣрную вѣру кровь свою прольяти». Тогда глагола Михаилу Борисъ, князь ростовьскыи, с плачемь многымъ: «господине отче, створи волю цесареву». Тогда тако же и боярѣ Борисовѣ глаголаша: «вси за тя приимемъ опитимью со всею властью». Тогда отвѣща Михаилъ: «не хощу токмо именемъ ся звати крестиянъ, а дѣла поганых творити». Егда сии глаголаше Михаилъ, Федоръ, воевода его, помышляше в себѣ, глаголя: «егда како ослабѣеть Михаилъ молениемъ сих, помянувъ любовъ женьскую и дѣтеи ласканиа». Тогда помянувши Федоръ слово отца своего духовнаго. и рече Михаилу Федоръ: «слово отца своего духовнаго помниши ли, еже учаше нас от святого еуангалиа; рече господь: иже аще хощеть душю свою спасти, погубить ю; а иже погубить душю свою, то спасеть ю; и пакы рече: кая полза человѣку, аще всего мира царство приимет, а душю свою погубить; то что дасть измину на души своеи; иже бо постыдится мене и моих словесъ и исповѣсть мя пред человѣкы, и азъ исповѣмъ его пред отцемь моимъ, иже есть на небесѣхъ; аще ли кто отвержется мене пред человѣкы, отвергуся его и азъ пред отцемь моимъ, иже есть на небесехъ». Се же глаголющу Федору к Михаилу, они же начаша и молити и прилѣ/л.170об./жно, да послушаеть их. Михаилъ же глагола им: «не слушаю вас, ни душа своея погублю». Тогда Михаилъ снемъ коць свои, верже къ нимъ, глаголя имъ: «приимете славу свѣта сего, аще ся вам его хощеть». Слышавъ же Елдега, яко сии не увѣщаша его, тогда поиде цесареви повѣдати, еже рече Михаилъ; бѣаше бо на мѣстѣ томъ множество крестиянъ и поганых, слушахут еже отвѣщеваше Михаилъ цесареви. Тогда блаженыи Михаилъ с Федоромъ начаста пѣти собѣ, и по отпѣтьи взяста причастие себѣ, тѣло и кровь христову, иже бѣ далъ има отець ею, иже ю благословилъ на то пострадати за христа. И глаголаху предстоящии: «Михаиле, се убиици от цесаря идут убиватъ вас; поклонитася и жива будета». Михаилъ же и Федоръ яко едиными усты отвѣщаста: «не кланяевѣся, а вас не слушаевѣ, славѣ ради свѣта сего»; и начаста пѣти: «мученици твои, господи, не отвергошася тебе, ни отступиша от заповѣдеи твоих, и пакы страдавше тебе ради, христе, многыя мукы претръпѣша и свершеныя вѣнца прияша на небесѣхъ», и прочая. Тогда же убици, приѣхавше, скочивши с конь, и яша Михаила и растягоша и, имше за руцѣ, и начаша и бити рукама по сердцу, и повергоша и ниць на земли, и бияхут его пятами. Сему же надолзѣ бывшу, /л.171./ нѣкто преже бывъ крестиянъ, послѣди же поганъ, отвергыися вѣры крестияньскыя и бысть поганъ законопреступникъ, именемъ Доманъ, сии отрѣза главу святому и великому князю Михаилу, и отверже ю прочь. И томъ часѣ глаголаша Федору. «ты поклонися богомъ нашимъ, и приимеши все княжение князя своего». Глагола же имъ Федоръ: «княжениа не хощу, а богомъ вашимъ не кланяются; нь хощу пострадати за христа, якоже князь мои». Тогда пакы и Федора начаша мучити, якоже преже и Михаила; послѣди же честную главу урѣзаша. Ти тако благодаряща господа, пострадаста за христа и прѣдаста святѣи свои души господеви в руцѣ божии, новосвятая мученика. Святѣи же телеси ею поверженѣ быста псомъ на снѣдение. Пакы же по многы дни лежащим святымь телесем, божьею же благодатью съблюденѣ быста и нѣчимже вреженѣ. Человѣколюбець же господь, милосердыи богъ нашь, прославляя святыя своя угодникы, пострадавша за нь и за правовѣрную вѣру, столпъ огньнъ от земля до небесъ явися над честными телесѣ ею, сияющь пресвѣтлыми лучами на утвержение крестияномъ, а невѣрнымъ на обличение, иже оставляють бога, покланяются твари, на устрашение поганым. Святѣи же и честнѣи телесѣ ею нѣкыми крестияны богобоязнивыми съхранени быша. Бысть убиение ею мѣсяца септября въ 20 день. Ею же ради молитвами /л.171об./ и молениемъ сею страстотерпцю и мученику Михаила и Федора достоинѣ будемъ обрѣсти милость и отпущение грѣховъ от господа нашего Исуса христа в нынѣшнии вѣкъ и в будущии, вкупѣ Отца и Сына и святого Духа, нынѣ и присно и в вѣкы вѣкомъ. Аминь.
В лѣто 6754 [1246]. Поиде грозныи князь Александръ в Татары ко цесарю Батыю. Тако бо рече ему цесарь: «мнѣ покорилъ богъ вси языкы; ты ли единъ не хощеши мнѣ покоритися, ни силѣ моеи; нь аще хощеши соблюсти свою землю, то прииди ко мнѣ и узриши честь царства моего». Князь же Александръ, слышавши вѣсть сию, поиде в Володимиръ, по умертвни отца своего, в силѣ велицѣ; и сице грозенъ бысть приход его, до усть Волгы проиде вѣсть. И начаша жены Моавискыя полошати дѣтии своих, тако ркуще: «Александръ, грозныи князь, идет». Смысливши о себѣ великым разумомъ, Александръ князь абие иде къ епископу Кирилу и повѣда ему рѣчь свою: «отче, яко хощу ити къ цесарю в Орду». Епископъ же Кирилъ благослови его со всѣмъ своимъ сбором. Онъ же пакы поидѣ ко цесареви Батыю. Егда же ему приближившюся, и се слышащим ординьскым княземъ приход князя рускаго Александра грознаго, повѣдаша цесареви; и се начаша его стрѣтати. Князю же Александру, сыну /л.172./ Ярославлю, вшедшю пред цесаря, абие же видѣ его царь Батыи и подивися велми, и рече к вельможамъ своимъ: «въистину ми повѣдаша, яко нѣсть подобна сему князю». Цесарь же Батыи вдавъ великую честь и дары рускому князю Александру, и отпусти его с великою любовию. Тогда же воеваша Литва около Торжьку и Бѣжици; и гнашася по них новоторжьци съ княземъ Ярославомъ Володимирицемъ и бишася с ними; и отъяша у новоторжець конѣ, и самых биша, и поидоша с полоном прочь. И погони по них Явиде и Кербетъ съ тфѣрицѣ и дмитровци, и Ярославъ с новоторжьци; и бишя их под Торопцомъ, и княжицѣ их вбѣгоша в Торопець. И заутра приспѣ Александръ с новгородци, и отъяша полонъ весь, а княжицовъ изсѣче ли боле 8. И оттоль новгородци въспятишася; а князь погонися по нихъ съ своимъ двором, и би их под Жизичемь, и не упусти их ни мужа, и ту изби избытокъ княжиць; а самъ поимя сына своего из Витебьска, поиха в малѣ дружинѣ, и срѣте ину рать у Свята; и ту ему богъ поможе, и тых изби, а самъ прииде здравъ и дружина его. Преставися князь Ярославъ Всеволодиць в кановѣ Ордѣ. Поиде князь Александръ в Татары.
В лѣто 6755 [1247]. Преставися рабъ божии Костянтинъ Вячеслалич, /л.172об./ а черничьское имя Анкюдинъ; и положенъ бысть честно у святого Спаса на Хутинѣ.
В лѣто 6756 [1248].
В лѣто 6757 [1249]. Преставися архиепископъ новгородчкыи Спиридонъ, положенъ бысть честно у святѣи Софѣи.
В лѣто 6758 [1250]. Прииха князь Александръ изъ Орды, и бысть радость велика в Новѣгородѣ.
В лѣто 6759 [1251]. Прииха митрополит Кирилъ в Новъгород и епископъ ростовьскыи, тоже имя бѣ ему Кирилъ, поставиша архиепископа новгородчкого Далмата. Тогды же прниде Неврюи на Суздалкую землю, на князя Андрѣя; и бѣжа князь Андрѣи Ярослаличь за море въ Свиискую землю, и убиша и. Того же лѣта наидоша дождевѣ велицѣ и съняша вси рли и обилья и сѣна, и великыи мостъ снесе на Волховѣ; и на осень би морозъ обилье, нь останокъ избысть. Господу бо богу попущающу за грѣхы наша ово глад, ово рать и ины всякыя казни; нь, милосердие его велико, и терпить о нас, ожидая покаяниа, якоже самъ реклъ есть. не хощу смерти грѣшнику, и обращение живота его; и оставляет намъ останкы на оживление наше. По пленении же Неврюевѣ князь Александръ церкви въздвиже, град исполни, люди разбѣгшая собра в домы своя. О таковых рече Исаия пророкъ: князь благъ въ /л.173./Вперёдх, тих, увѣтлѣвъ, кротокъ и смиренъ по образу божию есть; не сбирая богатьства и не презря кровь праведничю, сиротѣ и вдовицю въ правду судя, милостилюбець, а не златолюбець, благъ домочадцемъ своимъ, внѣшнимъ от странъ приходящим кормитель, на таковыя богъ призираеть: богъ бо не аггеломъ любитель, нь человѣкомъ, щедря ущедряет и показаеть на мирѣ милость свою. И распространѣ же богъ землю его богатством и славою, удолжит богъ лѣта ему: бѣ бо ереомъ любець, нищелюбець и мнихолюбець, митрополиты и епископы чтяше акы самого творца. Тогда же приидоша къ Александру князю послове от папы изъ великаго Рима с великою рѣчью: тако глаголет папа нашь: «слышахом тя в земли нашеи князя честна и дивна, паче же и земля твоя велика есть; сего ради прислах к тобѣ от кардиналу два хытриишая, Галда и Гемонта, нь послушаеши учениа». Князь же Александръ, сдумавши с хытрици своими, списа к нему и рече: «от Адама до потопа, от потопа до раздѣлениа языкъ, до начала Авраамля, от раздѣлениа языкъ, от Авраама до проитья Израиль сквозѣ море, от исхода сыновъ Израилевь до умертвия Давыда цесаря, от начала царства Соломоня до Августа /л.173об./, от начала Августа до рожества христова, от рожества христова до страсти въскресения, от въскресениа же его на небеса въшествие до царства Костянтинова и до пръваго сбора и до седмаго вся сиа добрѣ свѣдаемъ; а от вас учениа не приимаемъ». Они же възвратишася въ своя си.
Преставление князя Александра. О, горе тобѣ, бѣдныи человѣце, како можеши написати кончину господина своего, како ие испадета зѣници въкупѣ съ слезами, како ли не разсѣдеся сердце от многыя тугы, отца бо человѣкъ может забыти, а добра ради господина аще бы с ним и въ гробъ влѣзлъ; пострада богови крѣпко. Митрополитъ же Кирилъ глагола къ людемъ: «чада моя, разумѣите, яко заиде солнце земли суждальскои». Иерѣи, диаконы. черноризци, нищии и богатѣи и вси людие и мнозии вопиаху, глаголюще: «уже погыбаемъ». Святое же тѣло его понесоша къ граду Володимирю. Митрополитъ же с цѣномъ церковнымъ вкупѣ, князи и бояри. весь род, малыи и велицѣи, стрѣтоша у Боголюбивемъ съ свѣщами и с кандѣлы; от множества же народа изъгнѣтахуся, хотяще прикоснутися честнѣмъ одрѣ тѣла его. Бысть же плач велии и кричание и туга, якоже нѣсть бывало, токмо земли трястися. Положиша въ Рожествѣ святыя Богородица, мѣсяца ноября /л.174./ 23, на память святого Анфилофья. Бысть же тогда чюдо дивно памяти достоино: егда же вложиша святое тѣло в раку, иконом же Савастиянъ 40 митрополита Кирила приступль и хотѣ розняти 41 руку его, да вложить митрополит грамоту душевную; он же самъ, яко живъ суще, распростеръ руку свою и взя грамоту отрукы митрополита; приятъ же ужасъ великъ, егда от раки отступиша. Се .же бысть проповѣдано всимъ от Кюрила митрополита и от конома его Савастияна. Се же слышавше, братье, кто не дивится о семъ, яко тѣлу бездушну сущу, привезену от далных странъ в год зимы; тако прослави богъ угодника своего, иже много трудися за Новъград и за Пьсковъ и за всю силу Рускую живот свои отдавая.
В лѣто 6760 [1252]. Погорѣ Славно от святого Ильи и до Нутнои улицѣ.
В лѣто 6761 [1253]. Воеваша Литва волость Новгородчкую, и поидоша с полономъ; и угониша их новгородци съ княземъ с Васильемь у Торопчя; и тако мьсти их кровъ крестияньская, и побѣдиша я, и полонъ отъимаша и приидоша в Новъград вси здрави. В то же лѣто приидоша Нѣмцѣ под Пьсковъ и пожгоша посадъ, нь самых многых пьсковици биша. И поидоша новгородци полкомъ к нимъ из Новаграда, /л.174об./ и они побѣгоша прочь; и пришедше новгородци в Новъград, и покрутившеся идоша за Нарову, и створиша волость их пусту; и Корила такоже много зла створиша волости ихъ. Того же лѣта идоша со пьсковици воеватъ ихъ, и они поставиша противу их полкъ, и побѣдиша их новгородци съ плесковици силою креста честнаго: понеже бо сами на себе почаша оканнии преступници правдѣ; и прислаша въ Пьсковъ и в Новъгород, хотяще мира на всеи волѣ новгородчкои и на пьсковьскои; и тако умиришася. Того же лѣта выбѣжа князь Ярославъ Ярославич на зиму изъ Низовьскои земли, и посадиша его въ Плесковѣ.
В лѣто 6762 [1254]. Добро бяше крестианомъ.
В лѣто 6763 [1255]. Выведоша новгородци ис Плескова Ярослава Ярославича и посадиша его на столѣ, а Василья выгнаша вонъ. И то слышавъ Александръ, отець Васильевъ, и поиде ратью к Новугороду. Идущу Александру съ многыми полкы и с новоторжьци и срѣте Ратешка с перевѣтомъ: «поступаи, княже, брат твои Ярославъ побѣглъ». И поставиша новгородци полкъ за Рожествомъ христовымъ в конци; а что пешьца, а тѣ сташа от святого Ильи противу Городища. И рекоша меншии у святого Николы на вѣцѣ: «братье, да како рчеть /л.175./ князь: выдаите ми мои ворогы»; и цѣловаша святую Богородицю меншии, како стати всѣмъ, любо живот, любо смерть за правду новгородскую, за свою отчину. И бысть вятших свѣт золъ, како побѣдити меншии, а князя ввести на своеи волѣ. И побѣжа Михалко из города къ святому Георгию, како было ему своим полкомъ уразити нашю сторону, измясти люди. И увѣдавъ Онанья, хотя ему добра, посла по немь втаинѣ Якуна; и увѣдавше черныи люди, погнаша по немъ, хотѣша на дворъ его; и не да Онанья: «братье, аще того убиете, убиите мене преже»; не вѣдяшеть бо, аще о немь мысль злу свѣщаша самого яти, а посадничьство дати Михалку. И присла князь Бориса на вѣче: «выдаите ми Онанью посадника; или не выдадите, ино язъ вашь не князь, и иду на город ратью». И послаша новгородци къ князю владыку и Клима тысячкого: «поиди, княже, на свои столъ, а злодѣевъ не слушаи, а Онаньи гнѣва отдаи и всѣмъ мужемъ новгородцомъ». И не послуша князь молбы владычнѣ и Климовы. И ркоша новгородци братье, аще князь нашь тако сдумалъ с нашими крестопреступници, онъ им богъ и святая Софѣя, а князь безъ грѣха». /л.175об./ И стояше всь полкъ по 3 дни за свою правду; и бысть в четвертыи день присла князь, а ркя тако: «аще Онанья лишится посадничьства, и азъ вамъ гнѣва отдамъ». И лишися посадничьства Онанья, и взяша миръ на всеи воли новгородчкои. И поиде в город, и срѣте и архиепископъ Далматъ съ всѣмъ иерѣискымъ чиномъ, съ кресты, у Прикуповича двора; и всь миръ радости исполнися, а злодѣи омрачишася: зане крестианомъ радость, а диаволу пагуба, зане не бысть крестианомъ кровопролитья велика. И сѣде князь Александръ на своемъ столѣ. Того же лѣта даша посадничьство Михалку Степаницю.
В лѣто 6764 [1256]. Приидоша Свѣя и Емь и Сумъ и Дидманъ со своею волостью и множество рати и начаша чинити город на Наровѣ. Тогда
не бяше князя в Новѣгородѣ, и послаша новгородци в Низъ ко князю по полкы, а сами розослаша по своеи волости, такоже копяще полкы. Они же, оканнии, услышавше, побѣгоша за море. В то же лѣто, на зиму, прииха князь Александръ, и митрополит с нимъ; и поиде Александръ на путь, и митрополит с нимъ; и новгородци не вѣдяху, гдѣ князь идет; друзии творяхуть, яко идет на Чюдь. И дошед Копорьи, по/л.176./иде Александръ на ѣмь, а митрополит поиде в Новъгород, а инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи. И поиде князь съ своими полкы и с новгородци; и бысть золъ путь, якоже не видаша ни дни. ни нощи; и многымъ шестьникомъ бысть пагуба, а новгородцовъ богъ соблюде. И пришед на землю ѣмъскую, овыхъ избиша, а другых изима силою честнаго креста и святыя Софѣя; приидоша новгородци съ княземь Александромъ вси здрави. Тогда же поиде князь на Низъ, поим послы новгородчкыя Елеуферья и Михаила Пинещиница, а сына своего Василья осади на столѣ.
В лѣто 6765 [1257]. Прииде вѣсть изъ Русѣ зла, яко хотят Татары тамгы и десятины на Новѣгородѣ; и смутишася людие чресъ все лѣто. И къ госпожину дни умре Ананья посадникъ, а на зиму убиша Михалка посадника новгородци. Аще бы кто добро другу чинилъ, то добро бы было; аше кто под другомъ яму копаеть, самъ ся в ню впадет. Тои же зимѣ приихаша послы татарьскыя съ Александромъ, а Василии побѣжа въ Плесковъ; и почаша просити послы десятины и тамгы, и не яшася по то новгородци, и даша дары цесареви, и отпустиша я с миром; а князь Александръ выгна сына своего /л.176об./ изъ Плескова и посла в Низъ, а Александра и дружину его казни: овому же носа урѣзаша, а иному очи выняшя, кто Василья на зло повелъ; всякъ бо зло дѣя злѣ да погибнеть. Тои же веснѣ убиша Мишю. Тои же зимы даша посадничьство Михаилу Федоровичю, выведше изъ Ладогы; а тысячкое даша Жирохну.